Какие армянские традиции старается сохранить певица в своей семье?

Ее мощный голос, стать и неподражаемый стиль исполнения известны каждому. А когда-то она, никому не известная молодая девчонка, приехала покорять Москву из Баку. Как сама уверяет, ее не пугали ни трудности, ни невзгоды. Она точно знала: что бы ни случилось — помощь и поддержка семьи обеспечены. Кроме того, Ирина считает, что обязана родителям всеми своими талантами. Папа был настоящей звездой ростовского и бакинского театров оперетты, мама — талантливой оперной певицей.

 — Я слышала, что фамилия, которую вы сейчас носите… не совсем ваша?

— Да. Это интересная история. На самом деле фамилия моего отца Саркисов, и у меня должна была быть такая же. Но судьба распорядилась иначе.

Папа принадлежал к армянской семье с вековыми устоями. Мой дед суровый, сдержанный бухгалтер-ревизор, обремененный многочисленным семейством, видел в своем сыне (моем отце) наследника с нормальной, «человеческой» профессией. А папа был с самого детства влюблен в сцену. И в своих самых розовых мечтах представлял себя актером.

В 12 лет юный Саша Саркисов просто-напросто сбежал из дома с гастролирующим цирком. (Представляете, каким необычным он был человеком уже в таком возрасте?! Ведь дети бегут из дома часто по бытовым причинам, но лишь считанные единицы — в надежде устроиться в цирк.)

Правда, как и следовало ожидать, дня через два Сашу вернули в отчий дом, к суровому патриархальному укладу. Но его мечта не умерла. И сразу после школы он устроился в гастрольную труппу музыкального театра, где за легкость, живость и веселый нрав заслужил полушутливое прозвище Аллегрис (от итальянского музыкального термина «аллегро»: «живо, весело». — «РД»). Так артист Александр Саркисов стал Александром Аллегровым.

В школьном журнале, медицинских документах — везде меня записывали как Аллегрова. В 16 лет я получила паспорт с двойной фамилией Саркисова-Аллегрова, сразу написала заявление и оставила только одну — Аллегрова.

Папа был удивительным актером! Его Бони из «Сильвы» старожилы-актеры Ростова помнят и по сей день. А в Бакинском театре оперетты папа, ко всему прочему, увлекся режиссурой. Поставленные им спектакли постоянно занимали первые места на всесоюзных и республиканских конкурсах…

Кстати, папин побег в цирк откликнулся потом и в моей жизни. Как-то на юбилей Юрия Никулина я выступала в Цирке на Цветном бульваре в образе типичной клоунессы со всеми присущими атрибутами.

 — Папа — молодой, очаровательный, удачливый — был тогда весьма завидной партией в глазах прекрасной половины человечества. Но что-то, очевидно, его сдерживало в области обзаведения семьей. И вот во время одной из гастрольных поездок в Москву он в момент прослушивания увидел на сцене потрясающей красоты девушку Серафиму. Это была моя будущая мама Серафима Михайловна Сосновская, приехавшая завоевывать столицу из Ташкента. Папа влюбился без памяти. Судьба явно благоприятствовала родителям, так как Серафиму тут же без особых разговоров приняли в состав Ростовского театра, звездой которого в то время был мой папа!

— С такими родителями вам ничего и не оставалось, как стать звездой?

— Да. Папа с мамой еще до рождения задали мне высокую планку. А впервые я попала на сцену в 10 месяцев. Родители решили устроить мне боевое крещение — старейшина Ростовского театра оперетты вынес меня на сцену и сказал: «Она будет актрисой». Вот почему мне, приучаемой с самого детства сидеть за роялем, не оставалось ничего другого, как быть прилежной ученицей Бакинской детской музыкальной школы. Попробуй вести себя как-то иначе, будучи дочерью любимца публики и общаясь с такими выдающимися людьми, как Арам Хачатурян, Мстислав Ростропович! Муслим Магомаев, находящийся тогда в зените славы, вообще был близким другом нашей семьи.

Кстати, Муслим первым разглядел во мне талант певицы и регулярно проводил мастер-классы… Я пробовала петь, еще учась в музыкальной школе. Но поскольку была очень застенчивым и замкнутым ребенком, поначалу слышала это только бабушка. А как-то раз на вечеринке в честь очередной премьеры Театра оперетты, когда у нас дома собрался весь бакинский артистический бомонд, я вдруг настолько осмелела, что дерзнула спеть классическую неаполитанскую серенаду. И Магомаев очень серьезно заявил моим родителям: судя по всему, их дочка обладает недюжинным вокальным даром. С тех пор, всякий раз приезжая в Баку, Магомаев находил время, чтобы преподать мне уроки вокального мастерства.

— То есть уже тогда стало ясно, что вы — будущая известная певица?

— Не совсем так. Я продолжала учиться в Центральной детской музыкальной школе, с блеском сыграла программу на выпускном экзамене (в том числе Второй концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром). А накануне вступительных экзаменов в консерваторию меня в прямом смысле слова свалил с ног приступ внезапной тяжелой болезни.

На следующий год я решила поступать уже на вокальное отделение. Но Бакинская консерватория не посчитала нужным взять на обучение дочку знаменитого артиста. На том странном основании, что у меня, дескать, нет оперного голоса. После такой несправедливости я отправилась искать себя в Москву. Так началась моя эстрадная деятельность…

 — Как встретила вас Москва?

— Как и всех, приезжающих покорять столицу, — нехваткой денег, съемными квартирами. Я познала в это время то, что попросту не приходило прежде в голову — допустим, где самое теплое местечко у той или иной марки автобуса. Или как нужно выбирать неподмороженный картофель в бумажных пакетиках ценой 34 копейки за килограмм.

Позже родители и Лала (дочка Аллегровой. — «РД») тоже переехали в Москву. Папа с мамой продали в Баку свои роскошные хоромы сталинской застройки и на эти деньги купили трехкомнатную квартиру на улице Цюрупы, в районе Новых Черемушек. Кстати, почти в одно и то же время эта улица стала также и первым московским пристанищем Игоря Крутого и Игоря Николаева, доброе соседство с которыми в огромной степени определило мою дальнейшую судьбу.

— Дочка, наверное, сильно скучала, пока вы были на гастролях?

— Конечно. Лала так скучала, что даже спать ложилась с моей ночной рубашкой, говоря: «Она пахнет мамой». А когда я приезжала, мы были не разлей вода. Да, я много гастролировала, но все время была на телефоне, звонила, узнавала, все ли в порядке: погуляла ли дочь, что она сделала по дому, как дела в школе и так далее. Сегодня мы с Лалой созваниваемся по многу раз в день. И хотя она уже взрослая и сама мама, мне нужно знать, где она находится и с кем. Так комфортнее и мне, и ей.

— Чем она сейчас занимается?

— Лала моя помощница, то есть у нас семейный бизнес. Фактически она мой директор. Но я не люблю использовать это слово, так как все привыкли считать, что директор — это тот, кто самый главный. Так что я никого не балую — у меня нет директоров, только помощники.

 — Он учится в 6-м классе спортивной школы «Самбо-70». Нормальный, общительный ребенок, но далеко не паинька. Не отличник, но и от программы не отстает. «Двойки» чаще всего приносит за поведение. Вот недавно был случай: прямо в середине урока встал и решил проучить сзади сидящего мальчика. Оказывается, тот сказал ему что-то обидное, Саша не стал терпеть. Вообще он у нас мужик до мозга костей. И разговоры мы с ним ведем такие мужские, хотя мне иногда жутко хочется его потискать.

— А уроки вы с ним учите?

— Нет, уроки не учу. Зато мы с ним часто рисуем. Я не профессиональный художник, но довольно неплохо рисую. Саша очень любит мелкие детали прорисовывать, а я учу его рассматривать предметы «пространственно» — соотносить их друг с другом.

— По роду своей работы артистам практически невозможно строго соблюдать какие-то традиции: даже Новый год может застать их на концертной площадке или в дороге. Как это было в вашей семье — ведь она была актерской? И как обстоят дела сейчас?

— Мой папа считал, что некоторые традиции сплачивают семью. Сколько себя помню, мы часто собирались вместе за одним столом. Я приходила из школы, и ровно в три часа мы все вместе садились обедать. Все премьеры папиных спектаклей отмечались в родительском доме. В Новый год, в полночь, мы поздравляли друг друга дома, и это было свято. Обязательно справляли и Пасху. Мама пекла изумительные куличи и красила яйца. Сейчас я стараюсь поддерживать все эти традиции.

А еще в нашем доме принято дни рождения отмечать в семейном кругу. Конечно, я могу позволить себе снять для внука зал с музыкой и танцами. Но в этом нет тепла, это не по-семейному. У нас в семье есть такое правило: в день рождения родного человека все должны «устать». Весь праздник готовится своими руками, в него вкладываются душа и сердце. А развлекательные комплексы с казенной едой и казенными клоунами, которые сегодня казенно пляшут на этом празднике, завтра — на другом… Может, это профессионально, весело, но это — другое.

— Что для вас значит ваша работа?

— Сцена — это вещь заведомо жестокая, бескомпромиссная, с которой слабому и хлипкому не по пути. То есть как раз то самое, о чем так хорошо сказал когда-то Пастернак:

О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью убивают,
Нахлынут горлом — и убьют!"