«Вдруг шатёр распахнулся… и девица,
Шамаханская царица,
Вся, сияя, как заря,
Тихо встретила царя»

В жизни, правда, всё было несколько иначе: вместо шатра были сцена и занавес, да и тихой встречи с «царём» не получилось. А вот с главной героиней всё было в порядке. Ирина Аллегрова не просто сияет, она блистает на своих концертах! Стройна, горда, величава, шикарный рост (172см) и взгляд, воспламеняющий сердца. Не чем же не восточная царица? Не прибавить, не убавить, а вот страдает, совсем как каждая из нас, о нежности, потерянной любви и ласке. Нет, нашим женским душам определённо не хватает вымысла о любви, которая не кончается никогда. И не случайно весь облик – поднятые в мольбе к небу глаза, облегающее, словно чешуя русалки, платье – навевал мысль о море и женщине Востока. Да и за кулисами мы встретили певицу в компании с мужчиной, по внешнему виду которого без труда можно было определить горячего южного человека. В длинном кожаном пальто и тюбетейке, колоритно завершавший образ, он оказался вовсе не близким Ирине человеком, а всего лишь её директором. Но чутьё, как оказалось, нас не подвело. Папа певицы действительно был человеком из «тех» краёв, но, как считает она сама, большего нам знать не надо. Действительно, такая женщина определённо знает, что вас заинтересует, и знает, что она захочет вам открыть. К тому же почти год певица не встречалась с прессой и не давала интервью. Но, как оказалось, это пошло Ирине только в минус, поскольку все интервью давал предыдущий директор певицы и, как ни странно, все – нелестные. Мы не польстились полтора года назад на интервью из вторых уст и встретились с самой певицей.

– Ирина, кажется, вы та женщина, которая по дороге к Успеху прошла огонь и воду, и медные трубы?
– Меня действительно долгие годы судьба била и колотила. Та основа, которую заложили в меня мои родители, сыграла в жизни большую роль. Училась в школе при консерватории, которую так и не окончила, может быть, и, слава Богу. Будучи беременной своей дочкой, месяцев, пять пришлось поработать в хореографическом училище концертмейстером (по образованию я пианистка). В составах разных групп исколесила всю страну вдоль и поперёк. Прошла очень хорошую, но суровую школу, которой сегодня не хватает молодым. Были периоды, когда вообще всё бросала, но потом понимала, что как-то надо кормиться, к тому же, за плечами была семья. Четыре месяца работала в системе варьете и ресторанов в Москве. Моя мама (тоже актриса) очень переживала тогда и говорила, что я работаю «шансонеткой». Возможно, это не так и страшно, но для человека творческого это не интересно и не приносит удовлетворения. Потом я ничего уже не ждала, а оно как-то пошло и довольно удачно. Может быть, в душе уже накопилось столько, что людям стало интересно то, что из неё «выплёскивалось», ведь я делюсь всегда всей собой.

– Но сегодня-то вы довольны, счастливы?
– Пожалуй, довольна. Но чувствовать себя феерически счастливой не могу. Ровной жизни не бывает. В прошлом году я много приобрела хорошего (вышла замуж), но в то же время понесла тяжёлую утрату: у меня умер папа (Царство ему небесное). Кстати, если говорить о счастье, то мне порой просто обидно становиться, что не могу осуществить какие-то интересные задумки, не из-за отсутствия идей, а по материальным причинам.

– Ирина, но зритель-то думает, что актёры довольно обеспеченные люди?
– Ой, не смешите меня. Расскажу вам такой случай. Это было много лет назад. Я довольно долго работала в антураже с Тереховой, Сенчиной, Гурченко, и вот однажды мы поехали с Леоновым. Один известный в то время прокатчик сказал, что буду получать ставку с концерта 8,50 рубля. А их за 4-5 дней было безумное количество. В 10 утра мы начинали, а к вечеру уже падали в полуобморочном состоянии. Подошло время зарплаты, расписываюсь в ведомости и вижу, что сумма на треть меньше. И тут я заплакала. Сами судите, какими трудами можно было заработать деньги. Хотя это адское терпение необходимо и поныне.

– Какой-то период ваше имя было связано с «Электроклубом»?
– Да, было дело в первом «Электроклубе» мы работали с Игорем Тальковым, он потом пошёл своим путём. А мне сделали одолжение, учитывая, что в то время я была женой художественного руководителя группы, – оставили. Первый год ко мне относились не серьёзно, второй был переходным, а третий сомнений не оставил, что имею право там быть.

– Теперь вы из роли подчинённой оказались «в дамках»?
– Творческая личность может существовать только так. С одной стороны, свобода, с другой, – ответственность. Текучки в моей группе нет, со многими я уже работаю в течении 5-7 лет. Правда, сменился один раз директор, но это уже жизнь. Мы не смогли работать вместе по чисто профессиональным причинам.

– Вопрос из сферы деликатных: не пробуждается ли у вас ревность при встрече за кулисами с Татьяной Овсиенко?
– А почему она должна у меня пробуждаться, скорее всего она должна быть у неё. Без преувеличения, я была счастлива, когда мой бывший муж нашёл пристанище и перестал «ходить на сторону» но, как ни странно, он «ходит» и по сей день, хорошо, что не от меня.

– Супружество – это испытание. Сколько раз вы его проходили?
– Бог любит троицу. Она у меня есть. В моём возрасте два раза можно ошибиться, третий, я надеюсь, нет. Моя мама меня учила жить по Омару Хайяму, который сказал: «Ты лучше голодай, чем, что попало, ешь, и лучше будь один, чем вместе с кем попало». Это мой жизненный девиз.

– Поэтому четыре года назад вы бросились в омут с головой?
– Да, я сказала, что хочу жить и работать одна. Это был полный распад и «Элетроклуба», и моей семьи. Я осталась совершенно одна, не зная, что со мной будет дальше, но уже через пол года поняла, что поступила правильно. Ведь ни жить так, ни работать дальше было не возможно.

– Да вы сильная женщина!
– Так говорят мои близкие: баба-мужик. Но в последнее время стала слабее, женственнее и очень этому рада. Возможность расслабиться дал мне мой муж Игорь.

– Как вы отпраздновали своё бракосочетани6е?
– Грустно и весело одновременно. Мой папа очень болел, и мы поняли, что если не обвенчаемся немедленно, то неизвестно, когда сможем это сделать. В пятницу поехали и купили мне шикарное платье, кстати, я ещё подумала, ну почему бы один раз в жизни мне не быть настоящей невестой. В субботу мы получили разрешение от священника и уже в воскресенье (8 мая 1994 года) обвенчались в очень узком кругу в Москве, в церкви на Неждановой. Мы опоздали, церковь уже была тёмной, поехали за нашим священником, сами зажгли свечи. А 24 мая мы потеряли папу. Так что, пришло одно – ушло другое.

– Вам легче быть любимой или любить самой?
– Любить – это, вообще, отдавать, а не брать. Получать, даже не совеем удобно бывает.

– Возможно, поэтому вы своему супругу даёте такую свободу действий?
– Как ни крути, ни верти, вот и вы о нём говорите просто как моём муже. А он, между прочим, артист балета, закончил Вагановское училище в Петербурге. Работал в группе «Рецитал», сейчас иногда осчастливливает меня своим присутствием на сцене со мной.

– Вчера Игорь играл в казино. Вы как «сварливая жена» не ругаете его за проигранные деньги?
– Роль «сварливой бабы» ошибка очень многих женщин. У каждого свои недостатки, но если я доверила свою жизнь этому человеку, то либо я должна ему верить, либо от него бежать. Правда, если это не порок и не мешает нашим взаимоотношениям, то он властен делать то, что ему нравится. Единственное, что мне не понравится – это измена. А в остальном он свободен.

– Что, всего лишь не понравится?
– Для меня это приемлемые взаимоотношения двух живущих вместе людей. Сигнал №1 для расставания. Мои родители были для меня примером. Они прожили совершенно фантастическую жизнь. Мой папа, блестящий актёр и режиссёр, был избалован женщинами, но когда он полюбил маму, думаю, счастливей женщину трудно было найти. Хотя у них никогда не было лишних денег, они не дарили друг другу супер-бриллиатов, за что сегодня можно купить очень многих женщин. Они просто любили друг друга. Мой пап клялся мной (это страшная клятва для восточного человека), что у него просто не было этой потребности изменять. Он в доме имел всё, что хотел. В моих жилах течёт восточная кровь, и я повторю одну народную мудрость. Вы знаете, что такое хорошая жена? Это на людях – барыня, в доме – хозяйка, а в постели – «хорошая женщина». Вот это те самые качества, которые необходимы.

– Если бы вы сейчас оказались вначале своего жизненного пути и вам предложили выбрать: стать счастливой мамой, известной певицей или единственной любимой женщиной своего мужчины?
– Я бы постаралась всё совместить, как это делала всю жизнь.

– Ирина, ваша личная жизнь, можно сказать, ещё только налаживается, но у вас уже взрослая дочь. Никаких проблем в связи с этим не возникает?
– Мы сосуществуем с Лалой совершенно без проблем. Кажется, я так старалась, что даже где-то переусердствовала, воспитывая её полноценным другом для себя. У нас очень маленькая разница в возрасте, поэтому мы как подружки. Она очень самостоятельна в каких-то вопросах, например, замужества, и в то же время теплична, как цветок. Я ей всё время твержу: «Посмотри на мать, надо в жизни что-то делать». Но сейчас она уже занята своим домом, мы её оставили свою городскую квартирку. Сами временно живём у моей мамы и строим чудный дом недалеко от московской окружной дороги, кругом сосны, берёзки, воздух – это совсем другое состояние души. Кроме того, я решила, что в этот дом будут входить только добрые люди, «мой дом – моя крепость». Я очень боюсь сглаза.

– А чем радует Лала?
– Честно сказать, она очень талантливый человек: поёт, танцует. Композиторы приглашают её к себе. Она приходит в студию и поёт на пять голосов, в любой манере и разных тембрах. Но кажется, я её передержала. Не люблю, когда толкают своих детей на сцену. Первый раз, когда года два назад она появилась на экране, то фамилия не упоминалась. Я говорила, пусть сначала завоюет своего зрителя, а потом, я с гордостью скажу, что это моя дочь. В ней и без фамилии есть на что обратить внимание. К тому же, она потрясающая хозяйка.

– А вы пытались её научить чему-то, что у вас не получилось?
– Я вот сейчас прикинула, что это могло бы быть, и поняла, что учила, но ничего из этого не вышло.

– Ирина, с высоты прошедших лет вы понимаете, почему не удавалось так долго взойти на подиум?
– Конечно, понимаю и скажу об этом в последний раз: «Мои принципы меня держали так долго». Я могла что-то сделать гораздо раньше, но «расплата», которую требовали от меня, всегда выбивала из седла. Порой хотелось, например, изменить свой характер (чересчур мягкий, жалостливый), но главного менять не хотелось никогда.

– Смотрю на ваши руки, а они все в бриллиантах?..
– есть у меня такая слабость. Но всё куплено ещё в те времена, когда это ничего не стоило. Два столь драгоценных перстенька приобрела в Турции. А вот этот, самый большой и красивый, получила недавно в подарок от мужа. Когда поженились, было не до того, вот он и сделал мне этот маленький праздник души теперь.

– Некоторых наших читателей мучает вопрос: почему в своих сценических костюмах вы отдаёте предпочтение лифу типа корсета и открытым плечам?
– Не помню, кто это сказал, что у меня «экспрессионизм плеч». Начнём с того, что они действительно красивые. Кто-то показывает ноги, грудь, я же –плечи. Мне нравятся подобные наряды, чувствую себя в этом органично, правда, не всегда и не везде.

– Но мы чаще всего вас видим именно такой.
– Не удивительно, за четыре года я сменила всего четыре костюма; у меня были «лохмотья» из кожи в «Электроклубе», потом изменилась ткань, после чего два года назад я одевала чёрную, совершенно элегантную «пачку». Думала, примут меня такой или нет? И была счастлива, что приняли. Теперь позволяю себе и «лохмотья», и что-то более элегантное. Никто для меня конкретно не шьёт, всё выдумываю сама.

– Дамы света считают своим долгом посещение показов мод. Можно ли среди них увидеть вас?
– Во-первых, это не моё окружение. Люди света всего лишь моя работа. Моё окружение - мой зал и зритель. А жить я стараюсь домом. Во-вторых, многих женщин, возможно, это разочарует, но меня абсолютно не волнует, какая складка будет модна в этом сезоне. Естественно, если я иду на какой-то раут, то на этот случай у меня есть 2-3 вечерних экстравагантных платья. Но когда я, на высоких шпильках, возвращаюсь домой, то скидываю это всё с себя и говорю на выдохе: «Как хорошо, что это закончилось». Меня гораздо больше волную халатики, бельё, ночные рубашки, красивые пижамы. Хочу, чтобы дома всё было прекрасным. А ношу то, что удобно, и в зависимости от настроения.

– Помню, у вас уже в 85-м году была шикарная песцовая шуба.
– (Смеётся). Шуба действительно была хорошая, но я её брала на прокат.

– Вы считаете, себя женщиной консервативной или легко идёте на перемены?
– В этом отношении я не очень интересный человек, потому что всё время пытаюсь что-то сочетать. Нельзя быть консерватором, и нельзя соглашаться на всё, что предлагают. Стараюсь жить органично.

– Но должно же что-то меняться, иначе просто скучно жить?
– Думаю, в том доме, что мы реставрируем, я буду что-то двигать, менять, делать. Надеюсь, что и времени всё же будет несколько больше, чем раньше. Все эти годы я приезжала домой, как это ни странно звучит, всего на несколько часов, но меня это не волновало, у меня была цель в жизни, я должна была работать, обеспечивая себе завтрашний день.

– Вы так много рассказываете о доме, он, наверное, очень красивый?
– Совершенно фантастический, двухэтажный, суперсовременный дизайн. Всё в чёрно-белых тонах, лишь небольшие дополнения в пастели, в виде ковролита в спальне, и много зелени.

– А будет ли там место для детской?
– Посмотрим.

– Ирина, вы счастливая певица, вам довольно часто что-то предлагают композиторы.
– Вы правильно заметили, но при этом я очень неловко себя чувствую, особенно в тех случаях, когда приходится отказывать. Свой репертуар подбираю скрупулезно и очень медленно. Может быть, поэтому у меня нет ни одной песни, которая не стала бы известна. Проходящих песен стараюсь не иметь. Но… если мне песня будет интересна, могу взять её у любого неизвестного автора. Не так давно совершенно незнакомый поэт прочитал мне текст по телефону, я прямо схватилась за него, чувствую, что моё. А бывают очень хорошие песни, но не мои.

– А как у вас складываются отношения с известными композиторами?
– На сегодняшний день всё платное, исключая, пожалуй, Игоря Крутого, с ним мы знакомы столько лет, что страшно вспомнить.

– Довольно длительное время для вас писал Игорь Николаев.
– Да, но уже года два ничего не пишет и не предлагает.

– Между вами пробежала чёрная кошка?
– Да нет, ничего не произошло. Всё гораздо проще, он же не может разорваться на всех. Да и Наташа Королёва подрастает, ей тоже тема другая нужна. Это раньше делить было нечего. Она поёт первоё «хочу», первое «нельзя», а я уже – тридцать первое. Но я благодарна Игорю за прошлое.

– Ирина, какие они, ваши поклонники?
– Вы имеете в виду мужчин? Так мне ещё с детства твердили, что у меня настолько неприступный вид, что мальчишки боялись подойти. Сначала это спасало, а когда стала старше – даже в то время, когда я была одинока (хотя рядом со мной и был кто-то), и тогда, когда я была совсем одна, – меня боялись. Да и сама пыталась создать вид благополучной, довольной женщины. Ну, а сейчас – подходи, не подходи – бесполезно. А вот девчонки меня любят. Все стены в доме с первого по пятый этаж исписали. Наш кооператив собрался и постановил (правда без меня), что я должна сделать ремонт. А мне так не хочется закрашивать эту прелесть, идёшь и читаешь.

– Как вы даёте выход своему гневу?
– Грубо не ругаюсь, посуду не бью. Похватаю воздух, как рыба, и нахожу нужные слова. Вы не смотрите, внешность у меня обманчивая. На самом деле, я очень беззащитный, робкий человек.

– Когда вы снимались обнажённой в клипе «Транзитный пассажир», вы себя чувствовали комфортно перед камерой?
– Вы знаете, прошло уже много времени, и мне всё чаще задавали вопрос, а была ли это я.

– Мне кажется, это были вы.
– Я очень рада, что вы так думаете, и пусть этот вопрос останется висеть в воздухе.

Лариса Колковска
Фото: Ояр Янсонс
IGE TV (Show impex) Аплодисменты 1994