«Императрица» российской эстрады взошла на армянскую сцену с царственной неторопливостью, с той сценической непринужденностью, которая вмиг настроила собравшуюся в СКК публику на драматургию «разговора» с ней. Характерный хрипловатый голос, подчеркнутая стильность и никакой карамельной сладости.

Аллегрова исполняла как новые свои хиты, так и песни прошлых лет. Образ, созданный певицей, не отпускал, держал в напряженном внимании до самых последних минут концерта.

– У композитора Эдуарда Ханока есть своя «теория волны», согласно которой «быть на волне» – означает обладать способностью держаться на достигнутом уровне. По его мнению, в среднем, «крепкий» исполнитель работает на эстраде 10-15 лет. Первая волна, как правило, длится 5-6 лет; кризис может тянуться год-два; затем вторая волна – опять 5-6 лет. Всего артист переживает две волны. Три волны, по его мнению, пережила лишь Алла Пугачева: она стала перепевать свои старые хиты. Каков Ваш путь - все время вверх и вверх?

– Моя творческая жизнь началась тогда, когда я решилась на «свободное плавание». Тогда, когда мне захотелось исполнять песни лирического плана и иметь возможность для самостоятельной творческой реализации, что в «формате» какой-либо группы сделать не удавалось и не приветствовалось.Что касается «волнообразования», то для меня характернее всего ощущение «девятого вала» Айвазовского. Когда ты должна, непременно должна одолеть препятствие, каким бы большим оно ни было. Вот это, действительно, по мне! Говорят ведь, что у природы нет плохой погоды, а у судьбы - плохих вариантов… В 1982-м, действительно, что-то наподобие творческого застоя у меня наблюдалось. Я забросила эстраду, не работала 9 месяцев и хотела бросить карьеру певицы. Тогда-то и появился у меня неплохой вариант – я стала подрабатывать на дому - пекла торты, пирожные и другие сладости. И вы знаете, получалось совсем неплохо. Такая вот трагикомедь. Вообще же я поняла, что на каком-то этапе борьбы надо осознать, что ко всему надо относиться с юмором, поскольку всякое познание есть благо.

– И тогда Вы на какое-то время решили также стать «народной лицедейкой» или даже, как Вы сами себя называли, «хулиганкой»?

– А еще меня называли «грустным клоуном». Я на самом деле могу быть одновременно трогательной, сильной и хулиганистой. Я разная, но знаете, я никогда не обманываю зрителя, я всегда с ним искренна. А еще я была типичной клоунессой, со всеми присущими ей клоунскими атрибутами, когда на благотворительном концерте композитора Юрия Эрикона в Цирке на Цветном бульваре исполняла его песни. А вообще в наряде клоуна я впервые появилась еще в Америке…

– А ведь Ваш отец - известный театральный актер и режиссер, в юношеском возрасте настолько бредил цирком, что убежал из дому – лишь бы оказаться на арене …

– Да, двенадцати лет от роду он устроился униформистом в цирк. Но, как и следовало ожидать, дня через два ему пришлось вернуться в отчий дом, к суровому патриархальному укладу, где каждому заранее уготован конкретный «престижный» путь. Однако сразу после окончания средней школы его все-таки зачислили в гастрольную труппу музыкального театра. И уже там за удивительную подвижность, легкость и веселый нрав он заслужил полушутливое прозвище «Аллегрис» (от «аллегро»), то бишь «живо, весело»

Возможно, здесь что-то и переплелось в наших с отцом судьбах, и я, как бы отчасти, воплотила давнюю мечту моего дорогого папы.

– Вы родились в Ростове. Вспомните, пожалуйста, какой-нибудь случай, осевший в Вашей памяти.

– За год до своей смерти отец попросил взять его в Ростов, куда я должна была ехать на гастроли. Во Дворце спорта прошли аншлаговые концерты. В конце программы, как это принято, я представила  публике своих музыкантов, режиссера... А потом не удержалась и призналась зрителям, что для меня это особый день, потому что в зале сидит мой главный судья и критик - Александр Григорьевич Аллегров, которому я благодарна не только за то, что стою на сцене, но и за появление на свет. Зал буквально взорвался аплодисментами и стоя приветствовал папу. Помню, я взяла огромное количество цветов и бросила их к ногам отца. Я была полна гордости за него и даже расплакалась. После концерта отец сказал мне, что это были последние аплодисменты в его жизни...

– 5 лет назад Вам была вручена Национальная премия в области армянского шоу-бизнеса «Анелик-2006», как самой популярной певице армянского происхождения. По этому поводу один музыкальный критик остроумно заметил, что у армян теперь есть две яркие эстрадные звезды: в Западном полушарии — певица Шер, в Восточном – певица Аллегрова!

– Конечно же, для меня это событие оказалось незабываемым. Почему-то я сразу вспомнила детство, когда я во что бы то ни стало хотела стать певицей. В детстве я была достаточно замкнутым и застенчивым ребенком, и поначалу слушала мои «арии» только бабушка (всю жизнь я ношу колечко, которое она подарила мне на 16-летие). В нашем доме всегда было много народу. Мне по жизни выпало счастье общаться с такими великими музыкантами, как Ростропович, Вишневская, Хачатурян, Магомаев, Шмыга... Эти люди были друзьями моего отца. Однажды на вечеринке в честь очередной премьеры в Театре оперетты, когда в нашем доме собрался весь бакинский артистический бомонд, я вдруг настолько осмелела, что рискнула, сидя за роялем, спеть неаполитанскую серенаду. По правде говоря, на такой дерзкий шаг меня сподвигнул ослепительно элегантный и красивый Муслим Магомаев. После моего исполнения именно он заговорил о моих вокальных данных. Мнение всеми почитаемого Магомаева ошеломило моих родителей и, надо признаться, решило мою судьбу.

– Главная Ваша эмоция в песнях - ирония, усталая и чуть отстраненная, и любовь – безумная и отчаянная. А как в жизни?

– Да, слова отчаянной любви прекраснее всех других… Но еще для меня любовь – это либо остаток чего-то огромного, что исчезло, или начало того, что еще не в силах осознать.Либо любовь – это вечный, неослабевающий страх перед смертью того, кого любишь. Но есть и предельная степень любви: неверие в смерть того, кого любишь.

Кари Амирханян 
"НОЕВковчег" №5 (164) Март (1-15) 2011