Ирина Аллегрова и Валерий Леонтьев — древние музыкальные айсберги, которые бороздят веками (два как минимум) мутные воды океана нашего шоу-бизнеса. Вспенивая пучину, то тут, то там в этом океане величаво возникает миражом «Летучего Голландца» (хотел сперва написать «Титаником», но вовремя опомнился) Алла Пугачева, сама норовящая сокрушить и потопить все вокруг. Вся эта мощная конструкция с гулом и грохотом обрушилась теперь на Сочи с приливом «Новой волны»…

Не стоит забывать еще и Киркорова — форменное цунами, от которого не удалось спастись никому. В том числе съемочной бригаде фестиваля (не говоря уже про собственный коллектив), из которой он вынул всю душу и силы на открытой сцене холодной ночью (когда и Пугачева, и Аллегрова, и Леонтьев сладко видели уже седьмые сны), до изнеможения репетируя свой премьерный номер «Индиго». В результате многодневный «прямой эфир» разделился на две неравные части — собственно концерты и конкурс и отдельно — выступление поп-короля в колоритном образе самурая, что было снято и показано так, будто в Сочи приехало «Евровидение».

Возрожденная должность «музы» вишенкой на поп-музыкальном тортике украшала почти каждый вечер растянувшегося на целую декаду праздника. Муза говорила слова, по-матерински (по-королевски — трактовки разнятся) напутствуя участников, пела песенку, потрясала воображение публики решительно исхудавшими (официальная формулировка — стройными) ножками да новыми нарядами (вызывавшими дискуссии столь бурные и противоречивые, что померкла вся Генассамблея ООН, когда обсуждала Крым), и растворялась в темной ночи города Сочи, оставляя сцену тем, кого, собственно, по-матерински и напутствовала.

В угаре торжеств почти забыли о главном — «конкурсе молодых исполнителей». Их в этот раз вообще почти не было видно, слышно, и они, честно сказать, мало кого интересовали. Зато несколько ярких эксклюзивов наполнили скелет мероприятия сочным мясом. О некоторых («Дне Башмета» с Нетребко или матерном сольнике группировки «Ленинград») «МК» уже подробно рассказал. Однако нельзя обделить акцентами и творческие вечера упомянутых «айсбергов» — Валерия Леонтьева и Ирины Аллегровой.

***

На Леонтьеве не давали покоя воспоминания о творческом вечере Аллы Пугачевой в прошлом году в Юрмале: тот же формат, концепт и практически статус бенефициантов — «живых легенд». Но тогда был роскошный вечер — и не только из-за долгожданности рандеву с Примадонной, несколько лет садистски игравшей роль «ушедшей» со сцены, а еще и благодаря выразительным каверам ее нетленок, которыми участники вечера, звезды эстрады, сыпали словно из рога изобилия. В удовольствии купались не только зрители, но явно и сами исполнители, перепевая и переосмысливая на свой лад Аллины шедевры. В этот раз звездам-коллегам, увы, не удалось вложить в свои версии вековых хитов Валерия Леонтьева столько же страсти, фантазии и самоотдачи. Пожалуй, лишь Дима Билан с «Дельтапланом» и Григорий Лепс с «Там в сентябре» выложились, что называется, по гамбургскому счету. Другие отделались дежурными реверансами, и это было грустно, досадно и скучно, не считая шутовской выходки хохмача Николая Баскова, который собезьянничал у Жан-Поля Готье идею костюма-тигра с юбилейной выставки кутюрье в парижском Grand Palais. С той лишь разницей, что «тигр» полинял, побелел, слегка обвис, а на кончик длинного хвоста вместо, пардон, выразительной головки члена (как изящно придумал мастер эпатажа Готье) наш балагур прикрутил головку микрофона, которой и тыкал все время себе в рот…

***

Скуку, а также тучи с дождем пыталась развести руками и всеми прочими выразительными частями своего мощного тела Ирина Аллегрова на вечере «Императрица и два маэстро». «Маэстры» — Игори Крутой и Николаев — восседали за роялями, долго играли и пели друг другу свои сочинения. Иногда между ними появлялась г-жа Аллегрова и тоже пела всеми любимые хиты авторов из своего репертуара. Почти шедеврально, но к середине вечера, несмотря на форменный балтийский холод в продуваемом всеми черноморскими ветрами зале, начало клонить ко сну.

Но надо было держаться! Ведь это был уникальный вечер. Неизвестно, какая уж шлея залетела под кринолиновые шелка «императрицы», но Ирина Александровна грозится теперь вообще перестать исполнять песни «маэстров», потому что у нее, видите ли, «перезагрузка» в жизни и творчестве, а сами маэстро, мол, давно не пишут музыку, которая была бы ей интересна. О как!

Так что в подобном формате мы видели и слышали ее, видимо, в последний раз. Потому и нельзя было спать! Было бы непростительно не получить от эстрадной гранд-дамы объяснений. С грозным выражением лица, более уместным для матерного концерта «Ленинграда», чем для елейной эстрадной вечеринки, Ирина Александровна тем временем разогнала за кулисами не только тучи, но и всю прессу, даже норовила наброситься на «МК», но вовремя остановилась. Не поп-звезда, а рок-фурия какая-то…

— Я ненавижу шоу-бизнес! — остыв от «пресс-разгона», доверительно прохрипела «императрица» в укромном уединении гостиничных апартаментов.

— Что стряслось, Ира? Ты же сама — концентрированный символ этого шоу-бизнеса...

— Да уж! Я не имела в виду «Новую волну» или какие-то конкретные мероприятия. Я — в общем, я — о системе…

— Мол — ни шоу, ни бизнеса?

— Ну, шоу еще как-то пытаются сделать, а бизнес теперь только в том, что вечно приходится вкладывать. А раньше получали! Спасибо, хоть вкладывают, и людям пока еще есть на что смотреть.

— Прямо как в новой песне: «Время — деньги, деньги — вода, вода утекает в никуда», да? Зрителей в зале, кажется, очень тронула эта сентенция…

— Там на самом деле смысл в другом: «…дай нам небо маленький знак, кто друг, а кто враг». Но да, времена тяжелые…

— А тут еще твоя угроза отказаться от старых хитов и петь только новое. Не распугаешь публику?

— После концерта во Владивостоке, где в шеститысячнике у меня было 97 процентов по кассе и некуда было даже гостей посадить, местные прокатчики мне сказали: «Ирина Александровна, от этих новых песен просто сносит крышу». Мы, говорят, всегда привозим на концерт инвалидов-колясочников, и жаль, что вы не видели, что с ними творилось на этих новых песнях — они чуть с колясок не повскакивали! Новый материал я проверяю именно на моем зрителе, который, конечно, привык к совершенно другому, но он идет на меня и доверяет мне. У меня же были такие эксперименты серьезные уже — и в 2010 году, и в 12-м.

— Когда ты то ли «уходила» со сцены, то ли свалилась в «рок-уклон»?

— Я не претендую на ярлык рока. Я даже не претендую на название «поп-рок». Я просто пою то, что мне нравится, то, куда меня несет. И это находит отклик у моего зрителя. Он готов развиваться вместе со мной, чувствовать, как я. При этом я не перестаю до сих пор удивляться, что кто-то чем-то вдруг еще восхищается. Это большое и настоящее счастье, и это очень нужно артисту... Замечательная была песня у Крутого: «Тесно мне в твоих руках». Мне тесно было в тех рамках, в которых я была. Потом я осмелела, скинула оковы и попробовала сделать так, как я хочу. Я иду «упрямо прямо» и вижу, что нужна людям, и спасибо им за это большое. Это и есть самое главное.

— Мировые звезды, если уж едут с новым туром, то, действительно и как правило, продвигают только новый материал. В этом смысле ты теперь почти как Мадонна. Но сама же сказала, что у нас специфический шоу-бизнес, а люди склонны к ностальгии, которая востребована…

— Можно, конечно, в 60 ощущать себя на 20, но существуют какие-то рамки. Я считаю, что неэтично в моем возрасте и с моим жизненным опытом петь «на моем столике в маленькой спаленке есть фотография юного странника…». Это будет смешно.

— Да, пожалуй! Спаленка у тебя давно не маленькая…

— Ха-ха-ха! Я-то — о внутреннем состоянии. Я уже совершенно иначе смотрю на многие вещи — на дружбу, любовь, взаимоотношения между людьми.

— И концертом «Императрица и два маэстро» ты, стало быть, подвела черту под всем этим «бесполезным» уже репертуаром?

— Репертуаром — ни в коем случае. Песни остаются — на пластинках, записях, в истории, наконец. Их не уничтожишь, забвению не предашь, если только сама память народная этого не сделает, но здесь я абсолютно спокойна. Я просто подвела черту под определенным этапом в жизни, который оставил очень глубокий след в моем творчестве. Если такое повторится когда-нибудь, то я с удовольствием это сделаю.

— Повторится что?

— Трио — с двумя Игорями.

— Я запутался. Зачем тогда подводить черту?

— В моей новой песне «Перезагрузка» есть слова: «Все, что прожито, не зачеркнуто, переглажено и завернуто». До определенного времени. Это есть мой девиз.

— Помнится, ты с обоими Игорями расходилась, бывало, так, что смотреть даже друг на друга не могли…

— Ничего мы не расходились! Посмотри, что творится (в шоу-бизнесе) — сегодня целуются, завтра ругаются, послезавтра не разговаривают друг с другом, а потом, смотришь, вместе новый проект выпускают… Я умею прощать, забывать и обращать себе на пользу то, в чем я, скажем, сама обделалась.

— Кто придумал идею концерта?

— Они оба. Там четко соблюдено все по количеству песен, чтобы, не дай бог, больше или меньше не было у одного или у второго. М-да... Я уже сказала, что не все песни, которые являются суперхитами из их творчества, я на сегодняшний день готова петь. Тот же «Младший лейтенант». Не хочу! Все немножко выросли, понимаешь? Крутой, Николаев — раскрученные имена, просто они сейчас не пишут ту музыку, которая интересна мне. Но у нас были прекрасные периоды в жизни и творчестве. Напишут — конечно, спою. Зато у меня появились новые авторы, они пишут удивительную музыку, их имена пока неизвестны, ну и что из того? Достаточно моего имени.

— Тебя не смутило название — «Императрица и два маэстро»? У нас уже такая толкотня на «монаршей» поп-поляне — тут тебе «поп-король», там — «поп-император», над всеми — «королева-мать», да еще «императрица»… Люди путаются, да и как всем ужиться в одном-то королевстве?

— Я себя не короновала. Меня короновал сначала Винокур, а потом народ. Володя первым после того, когда появилась песня, назвал меня на каком-то концерте «императрицей любви», «любовь» потом отпала, а «императрица» осталась, и пошло-поехало. Мне это понравилось. А что?! Но сейчас меня это слово немножко коробит, да. Я бы предпочла, чтобы меня называли «первой леди российской эстрады».

— А другие первые леди как же?

— Какие другие? У других свои названия…

— Хорошо, но у первой леди должен быть супруг — первое лицо…

— А у меня есть.

— ???

— Это — сцена. Моя сцена — мой супруг. Кажется, Мэрилин Монро сказала: «Я замужем за сценой»…

— Кто только уже это не сказал! Я это слышал от Лаймы еще в прошлом веке, кажется… А ты, значит, самокритичный человек, раз говоришь, что можешь признаться, если «обделалась»?

— Очень самокритичный. Даже сейчас, начиная новый творческий этап, я отдаю себе отчет, что очень рискую. Но мы оба знаем пословицу: «Кто не рискует...» и т.д. Более того, как бы кто ни иронизировал по поводу прошлого, уверяю тебя, что мое решение в 2012 году (об уходе со сцены) было абсолютно обоснованным на тот момент. Тогда мне не с чем было идти дальше. А я на месте стоять не могу. А сейчас я создала некий свой формат (хотя это слово терпеть не могу), собственный, новый, и мне есть что сейчас представить своему зрителю и своим критикам.

— Знаю, что тебе предлагал сотрудничать очень влиятельный автор, чьи песни сейчас поет вся эстрада, потому что он еще и олигарх. А ты, говорят, так безжалостно перекромсала его текст, что человек страшно обиделся…

— Я не нахожусь в дружеских отношениях с этим человеком, я его уважаю, но это не значит, что я должна петь песни, которые мне не органичны. Я этого не делала никогда. Если такая появится…

— Боюсь, что из-под его пера уже не появится…

— На нет и суда нет. Я не умею общаться или тусоваться ради дела или корыстного интереса. Лучше дома посижу, фильм посмотрю или испеку чего-нибудь.

— За кулисами ты сегодня волчицей «покусала» журналистов…

— А меня сколько кусали!

— Ты дама публичная, это твой крест…

— Есть пределы. Пусть не облизывают мое творчество, пусть даже поливают помоями с головы до пят, но аргументированно и доказательно. Это пожалуйста. Или, наоборот, пусть напишут, что это круто, если это действительно круто. Все что угодно. Но я на сцене и я в жизни — вещи не одного порядка. В жизни есть закрытые темы, и если в них влезают без спроса и копаются в этом своими грязными руками, я это не воспринимаю. И запоминаю людей, которые меня оскорбляли. Они, кстати, были за кулисами, да еще хватило наглости подойти ко мне, будто ничего не было. Думали, я забыла? Ни фига!.. Я сама могу о многом рассказать, но есть и табу. Но, когда затрагивают тему про моих детей, про дочку и внука, то я сразу говорю: если хотите что-то знать, то пригласите их, они сами все расскажут. Я слишком уважаю личную жизнь своих детей, чтобы обсуждать ее на людях.

— А свою личную жизнь обсуждать?

— Сегодня? Все что хочешь! Просто мне не интересно на эти темы говорить. Тем более все равно перевирают. Вот недавно у Юли Меньшовой я вспомнила давний и, кстати, совершенно высосанный из пальца случай, когда некий богатый человек якобы сделал мне предложение, но спросил, смогу ли я уйти со сцены, а я ответила «нет». И она меня спрашивает: «А сегодня вы сделали бы это?». Я сказала — нет. И тут все опять взорвалось! Ага, Аллегрову, мол, звали замуж, а она отказалась! Меня все время упорно хотят выдать замуж!

— Да, уже знаем — ты замужем за сценой. Но для естественных нужд должен же быть кто-то…

— Он есть. Но это очень неинтересный пиар-повод.

— Боюсь, наши читатели с тобой не согласятся.

— Значит, я расхожусь в этом с вашими читателями. Можешь долго смеяться, но главный для меня мужчина сейчас — это мой внук двадцатилетний. А всем интересно, с кем я сплю. НИ С КЕМ, Артур!

— Ужас!

— И не хочу!

— Ты же вся в соку! Ни грамма лишней жиринки на талии, смотрю вот, всё без корсета, кожа, лицо, фигура, бедра, грудь, зубы…

— Можно, конечно, все обратить в шутку — типа в постели он будет трахать не меня, а телевизор… А, если хочешь серьезно, то какой должен быть мужик рядом со мной сейчас, чтобы мне не было стыдно показать его своему внуку?

— М-да, заставляет задуматься…

— Поэтому его и нет. Потому что уважение моего внука и моей семьи для меня важнее, чем мужик.

— Но все-таки… Есть же потребности! Ты же завтракаешь, например, каждое утро…

— Нет, я утром не завтракаю. Только чашка кофе и сигарета. Я веду неправильный образ жизни — делаю, что хочу и когда хочу. Зато глаза веселые. У меня другие интересы сейчас. Мужик ради мужика — это уже неинтересно.

— Гормональное?

— С моими гормонами все в порядке, чтоб ты знал.

— А что дает вдохновение для творчества?

— Мой внутренний мир, моя семья, общение с интересными людьми, молодыми авторами.

— Знаю многих на нашей эстраде, кто внимательно следит за творчеством западных музыкантов, а потом использует увиденное в своих шоу…

— Я стараюсь вообще не смотреть. Было как-то, посмотрела концерты Тины Тернер, Шер, Мадонны. Выключила и расстроилась. Мне у Мадонны черпать нечего, шоу, которые делает она, я могу выдумать сама. Но для этого нужны очень большие деньги, а спонсоров у меня нет. Но я из актерской семьи, папа у меня был режиссер, царствие ему небесное! И у меня безумное количество фантазий в голове. Они тоже источник вдохновения. Я не миллионерша, да. Почему? Я не получаю ни единой копейки за всю свою скачанную за годы интеллектуальную собственность. Это — первое. Ни копейки ни с одного диска и проданной записи. Это — второе. И дальше идут третье, четвертое, десятое. Ни с чего! А так, конечно, была бы миллионершей. У нас все время таланты соревнуются с бюджетами.

— Да еще кризис, и весь артистический цех стонет от остановившихся продаж — ни концертов, ни банкетов…

— Мы нигде не поднимали цены на билеты в кризис. И я тоже, конечно, почувствовала этот кризис. Из пяти, скажем, концертов теперь один-два могут идти не на стопроцентном сборе. Но, слава богу, так! И спасибо людям, которые ко мне по-прежнему приходят. Многие другие (артисты), знаю, просто все отменяют. Но я не из тех людей, которые говорят: пусть у меня ничего не будет, лишь бы у других ничего не было. Хочу, чтобы у всех все было хорошо. Раньше относились друг к другу человечнее — с уважением, с любовью, без подлянок, подковырок, без предательства. А сейчас очень мутно все вокруг. Я стараюсь себя от этого оградить. Я всегда боялась возраста, а сейчас я его не боюсь. Он приносит очень много своих плюсов. Кураж добавляется к опыту, к единомышленникам, которые появились в жизни, появляется правильная доля амбиции творческой. Амбиция должна быть принята зрителем, слушателем, и тогда ты прешь дальше. Вот я и пру…

Артур Гаспарян
Фото: Лилия Шарловская
"Московский Комсомолец" 12 октября 2015